А вот когда на Марсе заколосиццо в горшках совершенно земная герань, и когда в криогенных камерах будет тихо играть Битлз, чтобы спалось слаще, и когда мы все-таки нагнем хоть кого-то в этой Вселенной – мечом ли, оралом ли, пофиг. Вот такие однодневные шедевры-истории будут жить? Останутся кухни, где чужой дядька сделает вечер парой аккордов и навязчивым именем, которое еще внуки хозяев помянут по-доброму? Было, мол, слышали, случалось.
Эххх… Хорошо бы вдруг, а?
Очередная Центавра, планета под номером, как соседский космолет: имен-то не осталось – все забили; не продохнуть от знакомой рожи. А кто-то до сих пор умеет душевненько вытянуть «найнтин севенти-сриииии». И летоисчисления такого веками уже нет, только в учебниках. И мелодия лямзается на заоблачных инструментах, где ни струн, ни фактуры под пальцами. А Симона все так же прекрасна, как в прапрамолодость твоего прапрадеда.