... а тогда было хорошо. И минус 25 - не холод, и метель - не страшно. У нас была зеленая комната для меня и Юки, на двоих: бамбуковые стены, четыре инистых рожка вместо солнца. Он хмурил густые брови и, высунув кончик языка, вырезал из плотной белой бумаги непонятные фигурки, которые в умелых пальцах превращались в двигатель, или бензобак, или еще какую-нибудь непонятную для моего бабского нетехнического мозга фигулину. А я ему читала) Сначала "Траву на бетоне", потом "Склад". Читала с упоением, на два, три голоса. Чтобы понял и прочувствовал, вспомнил, что такое бывает. Что всем сначала страшно и неуютно, что жалко сердце подарить - вдруг растопчут? Что вокруг никто не понимает, потому что не как все - без пеленок, без общего счета в банке, без своей квартиры. Только мысли на двоих, и спина к спине, и рай свой тропический будем вдвоем отстаивать. А он вздрагивал так смешно, сначала вообще не мог слушать и воспринимать, хотя видел все не раз и не два, со всеми подробностями. А потом втягивался, и просил объяснить, и сам объяснял. Приходил с работы, брал клей, ножницы и кофе и спрашивал: "Сколько глав еще? К пацанам сегодня не поедем."
Но тогда было холодно, и мы так грелись, друг об друга. Он упорствовал - порнуха. Я настаивала - люди и судьбы, штампы выключи. Он слушался, как всегда, а у меня горели глаза и зажигали его взгляд. И до утра можно было валяться и обсуждать, спорить. Было хорошо...
... Двухколесный зверь - бумажный "Ямаха" - был готов еще в конце февраля. Он, нераскрашенный, стоит гордо на верхней полке и напоминает - Юки не смог держать кисточку в руке, потому что Мэд издевался над Арином, и мой прожженый самец сидел, затаив дыхание, до рассвета, до последней строчки. И впитывал, переживал, влезал в чужую кожу и приспосабливал в ней свои обывательские конечности.

Потом пришла весна, тепло, проблемы и бытовуха. И закрутило, запутало все. Настолько, что я почти забыла - для Рыжего есть Юки, так задумывалось давно и не мной. И пусть сейчас плюс 25, а солнце не успевает закатиться за горизонт, как тут же снова выходит в дневную смену. У нас есть зеленая комната, на двоих.
Он сегодня спросил: "Какая глава идет? Мы, вроде, на семнадцатой остановились"
И я затерзаю свое ларингитное горло - ради тебя, Юки. Я тебе и на два, и на три голоса... Потому что ты сам просишь. Не пеленок, не счета в банке, не квартиру. Чувств просишь и красивых фраз. Грустной сказки, людей и судеб. И чтобы спина к спине.
Ради тебя, милый, всегда. Потому что ты понимаешь...